В совместном проекте "Ресторанских" и DOM N10 известные киевляне рассказывают о своем детстве в городе, о любимой еде и современном восприятии Киева.

Ресторан DOM N10 находится на улице Спасской в здании 1811 года постройки.

"Ресторанские" поговорили с известными киевлянами и зафиксировали их детские воспоминания о городе и впечатления о еде.

В первом выпуске Ярослава Гресь.

Ярослава Гресь – сооснователь агентства Gres Todorchuk PR, известного своими социальными и культурными проектами «Музей новостей», «Парк коррупции», Uncounted Since 1932, «Опера, которую никто не слышал». 

Ярослава родилась в Киеве в семье журналистов, детство провела на Лесном массиве. В 24 года стала самым молодым главным редактором журнала HELLO! После работы в котором перешла в пиар-деятельность, и теперь вместе со своим братом владеет агентством.

В ресторане DOM N10 Ярослава ела сырники, пила чай и вспоминала о Киеве своего детства.

Вы родились в Киеве. Где именно?

Я родилась на Лесном массиве, на улице Милютенко. Мои родители жили в одном доме – мама в 3-м подъезде, а папа во 2-м. Они знали друг друга с детского возраста, но до 18 лет никогда не общались, а уже в 18 начали встречаться и сразу же поженились. 

У нас были замечательные семьи, очень успешные по советским временам. Моя бабушка, Эрнеста Семеновна Емельянцева, была директором книжного магазина. 

Что такое книжный магазин в Советском Союзе? Бабушка и дедушка купили новый «Жигуль» и сбили на нем шлагбаум. Когда к ним подошел охранник и сказал, что сейчас вызовет милицию и у них заберут машину, Эрочка (бабушка Ярославы — прим.) наклонилась к охраннику и говорит: «Вам нужен трехтомник Дюма?». Дюма в то время было невозможно достать, в принципе. Нужно было сдать 20 или 200 кг макулатуры и стать в очередь. 

Моя бабушка была директором книжного магазина, а дедушка был очень известным журналистом. Иван Григорьевич Гресь возглавлял отдел корреспонденции в газете «Сельские вести», у него было 1 300 подчиненных по всей стране, и именно у него был первый в нашем доме телефон. 

Две очень успешные семьи скооперировались и хитрым способом раздобыли моим родителям квартиру. Так мои родители стали жить на том же этаже, что бабушка и дедушка. Вот туда меня и привезли из роддома.

Лет до 4-5 - до развода родителей, я проживала там. Я обожала лес на Лесном массиве, как бы странно это ни звучало. Мы с дедушкой ходили туда гулять, он был моим самым лучшим другом в детстве. Во время прогулок он рассказывал мне бесчисленные истории, мы всегда носили с собой орехи и кормили местных белок. 

Возле леса был первый универсам, в котором продавали «Пепси-Колу». Дедушка купил ее мне, что было категорически запрещено для маленького ребенка. Но он сказал: «Смотри, только маме ни слова!». Я сказала: «Конечно же, я все поняла».

В тот же день, с порога, я сразу заявила маме: «Мы пили холодную «Пепси-Колу»». 

Какие главные деликатесы для вас тогда существовали?

У нас в районе было кафе, которое называлось «Русский чай». Там продавались пирожные «Пенек». Это было так вкусно! Вспомнила этот вкус и вернулась в детство! Периодически, филиал «Русского чая» в виде деревянных лотков, перемещался на угол нашего дома, где продавали пирожные прямо «с рук». Мы шли мимо лотков с мамой и бабушкой, и я заламывая руки, говорила: «Умоляю, купите мне это пирожное!». 

На что получала ответ: «Нет, иначе ты не будешь есть суп и котлеты». Однажды за нами погналась продавщица и сказала: «Вы не смеете так издеваться над ребенком! Купите ему «Пенек»!» 

А из того, что готовила мама? 

Моя мама фантастически вкусно готовит, ее научила готовить мама моего отца, которая готовит как любая еврейская женщина – так, что ты можешь съесть все с руками. 

Но попробуйте спросить у нее ингредиенты для блюда, и вы подумаете, что она просто сошла с ума. Например: «Эрочка, как сварить суп?» — «Ну как, бросаешь 3 яблока, 4 луковицы, открываешь холодильник, и, если там есть какой-то кусок буряка, или, возможно, селедки…». Что-что? Этого не может быть! И ты это ешь, и это очень вкусно! А если повторишь этот рецепт сам, то по «скорой помощи» все попадут в реанимацию. 

Папина мама тоже очень вкусно готовила: фантастические сырники и котлетки, похожие на горошинки.

А на рынки ходили?

В моем детстве как такового рынка для меня не существовало. Я – человек супермаркета в большом городе. Наши дети – я почти уверена – думают, что курица в супермаркете и курица, которая бегает – это две совершенно разные курицы. 

Есть ли у вас какое-то свое фирменное, особенное блюдо?

Да, есть несколько забавных вещей. Первое мы называем «омлет-стейшн».

У меня много детей, еще муж и я сама, поэтому бывает, что все хотят что-то свое. И вот когда кто-то хочет «ленивые» вареники, кто-то омлет, кто-то сладкую яичницу, а кто-то авокадо-тост, на помощь приходит универсальный «омлет-стейшн».

Конечно, у нас готовит повар, я это делаю очень редко. Но есть вещи, которые я очень люблю делать: например, маленькие оладушки, которые меня научила делать мама, и сырники. 

А сладкая яичница – это секретный рецепт нашей семьи. Это такой большой сладкий блин, рецепт которого я не встречала ни в одной семье. У нас он передается из поколения в поколение от прабабушки Берты Владимировны.

Я обожаю делать сливовую кростату по итальянскому рецепту, созданному англичанкой, которая вышла замуж за итальянца и решила научиться готовить все, что готовят в его семье. 

Вы можете назвать себя гурманом?

Нет, потому что я трудоголик. 

Трудоголики – это люди, которые, когда уходят в трудоголический «запой», им становится все равно, что происходит вокруг. Я могу съесть булку, что угодно могу съесть, потому что для меня в эту секунду ничего не существует, кроме работы.

Булку с маслом?

Да, булку с маслом, солью и огурцом – это из детства.

Есть какие-то блюда-табу? 

Я не люблю молоко ни в каком виде: ни коровье, ни соевое, ни миндальное. Кофе не пью вообще, у меня от него болит голова. 

Устрицы почти не ем, потому что один раз очень сильно ими отравилась. 

А алкоголь?

Вообще не пью. Это очень смешно. Андрей (Андрей Федорив, муж Ярославы - прим.ред) заказывает всегда два бокала, выпивает свой, а потом меняет их местами, и выпивает мой. Но в Шотландии я открыла для себя джин, на что мой муж сказал: «Наконец-то ты сопьешься». 

Я – подарок для гедониста. Меня можно кормить чем угодно, и я всему буду рада и восхищена.

Где вкуснее всего вне дома, вне Киева? 

В каждой стране, куда мы приезжаем, есть что-то фантастическое. 

Япония – суши. Я до Японии вообще не ела суши. То, что мы тут едим, можно назвать чем угодно, но только не суши. 

В Шотландии мы ели фантастический лосось. В Нормандии уужно пойти на рынок, набрать ведерко мидий.

В баварских Альпах я впервые в своей жизни видела пироги, которые выносят на лопатах. Вот эти шуточки про наших «не очень» соседей — мне тогда все стало понятно. Сливовый пирог был фантастическим! Это не туристический малюсенький город, куда обычно люди не приезжают. Такие места мне очень нравятся. 

Помню, мы были в Копенгагене. С Андреем вместе с детьми пошли в ресторан, кто-то порекомендовал. Там подают датскую полусырую рыбу. В качестве стартера нам подали какие-то коренья — выглядели они так себе. Мы попробовали и сказали – «Дайте, дети, вы же явно не хотите это есть». Потом уложили детей спать, приперлись туда снова, и говорим: «Выносите корешки свои». Кинза, сельдерей – это было очень вкусно. 

Нравится итальянская кухня, греческая. Я объездила 43 страны мира, и сложно сказать, в какой из них совсем нечего есть.

Киев – гастрономический город? Сравнительно с перечисленными вами странами?

Мне не нравится нас с кем-то сравнивать. Мне кажется, что сравнивать нужно себя с самим собой. Год назад было хуже, чем сегодня, 10 лет назад тоже было хуже, чем сегодня.

С точки зрения вашей профессиональной деятельности – почему в Украине много всякого плохого, а рестораны – хорошие?

В Украине много всего хорошего, и рестораны хорошие. Я сейчас делаю выставку, она называется «Ukraine Wow». Вы даже себе не можете представить, сколько всего у нас «Вау»! Как говорит Евгений Стасеневич, мой ментор, очень известный литературный критик: «Мы привыкли, что Ukraine – это «Оу», а она, на самом деле, «Вау». У нас очень-очень много классных вещей, и это не только про еду. Дизайнеры – украинская мода сейчас великолепно выглядит. Лиля Литковская, Лена Рева, Буренина – это блестящая работа. 

Ася Мхиатарян и Дима Евенко опять вошли в ТОП-500 самых влиятельных людей в мире моды в мировом рейтинге, а их Ienki-Ienki я вижу в Селфиджрес в Лондоне и горжусь – ведь это Украина. Остап Каракай выиграл награду за 3D-маппинг Бурдж-Халифа. 

В вышиванках Юли Магдыч или Виты Кин ходят голливудские звезды. Это очень классное время, время возможностей. Просто мы привыкли, что мы хуже всех, все плохо, коррупция процветает, дороги убитые. Просто есть государство, а есть люди. Вот государство – ерунда, а люди – классные.

Чего не хватает в Киеве сравнительно с вашим детством, что бы хотелось вернуть?

В детстве мы все видим иначе. Когда я смотрю на старые фотографии Киева, я вижу совсем другой Крещатик, весь зеленый. Я училась на Лютеранской в Гимназии №117 имени Леси Украинки. Дедушка давал мне какой-то миллион, какую-то большую «деньгу» в воскресенье, и я в понедельник была самым козырным человеком в школе, потому что шла в Макдональдс.

Для меня тот город был очень душевным. Я очень люблю свое детство. Была жива моя бабушка. Не хватает прогулок, когда ты идешь с родителями, взявшись за руки. Какое-то время мы жили на улице Красноткацкой – это глубина Дарницы. Там, под окном, ходила электричка или поезд – не помню, но звук этот я не забуду никогда. 

Мы с родителями ходили пешком до трамвая, и я все время хотела с ними поговорить. Как вы поняли, я человек очень разговорчивый, несдержанный. И родители придумали такую игру: они были тогда моложе, чем я сейчас, на 10 лет, но мне они казались глубокими стариками. Они придумали игру – считать шаги. Я шла и считала шаги, про себя. И мама говорила: «Ну что, сколько у тебя?» И я отвечала: «464». Она говорила: «Как?! а у меня только 351». Вот так они делали, чтобы я заткнулась на 30 минут, и они могли о поговорить о чем-то своем. Это было очень классное время. 

Я не испытываю ностальгии ни по каким событиям. Мое детство, осознанное, когда я была подростком, пришлось на ужасные годы. Когда мне исполнялось 16 лет, родители подарили на день рождения штаны из секонд-хенда, клеш. Я их обожала и носила много лет, потому что у нас не было денег ни на что. Это был кризис 98-го года, все всё потеряли, и город был очень унылым. У моей подружки Вали папа слетал в Париж и привез ей дутую серебряную куртку. Я помню это неравенство.

Мы сейчас на Подоле. Вам нравится Подол? 

Мы (офис Gres Todorchuk PR - прим.) недавно переехали из «Арена-Сити» на Воздвиженку. Мне она очень нравится. Нравятся люди, ведь именно они формируют среду. Нравиться смотреть в окна офиса Банде, и видеть, что они смотрят в наши окна. 

Вокруг нас 11 креативных агентств, куча продакшнов. Мне кажется, что Подол за последнее время изменился в лучшую сторону. Он был какое-то время бандитский, заброшенный, грустный, а сейчас стал не то чтобы трендсеттером, но таким, скрытым и классным «другом». 

У меня есть классная книжка, называется «История киевской старины». У меня вообще много разных книг о Киеве – бабушка периодически что-то дарила.

Поскольку мы сейчас в Доме №10, что для вас Дом?

Дом – это моя семья. Где они – там мой дом. Нас шестеро и мы все одно целое. Когда мы все вместе садимся ужинать или завтракать, я чувствую себя счастливой.